Вчитайтесь мысленно в пачки сочинений, что ложатся в день экзаменов на преподавательский стол. Ведь одно и то же – до тошноты: «Катерина – луч света в темном царстве», «больше всего Толстой любил мысль народную», «поэт крестьянской бедноты Некрасов»...
I
Вы экзаменаторов пожалейте, они тоже люди: одно и то же из года в год, из раза в раз!.. Ведь у них, у бедных, глаза загораются, когда они чувствуют собственную, вашу, только что рожденную мысль, они такое сочинение, разом оживившись, друг другу из рук в руки передают: наконец-то!.. А уж как им хочется вам помочь отметку подтянуть повыше, если есть такая нужда! Помните, как Сатин говорит о Луке: «Старик – он умница, он на все смотрит своими глазами»... Вот и о вас они будут говорить: умница!
Вот так и запишем в первый пункт нашей памятки: писать надо самостоятельно. Вовсе не оригинальничать ради оригинальничанья, это всегда видно и всегда противно, писать просто и серьезно и, главное, самостоятельно – изложить то, что вы сами думаете о данном предмете. Абсолютная самостоятельность каждой мысли, внутренняя раскованность и свобода.
II
Вернемся к нашим сочинениям. Вы пришли писать сочинение – и испуганно вглядываетесь в то, какие вам предлагают темы. Толстой? Нет, не буду писать о Толстом, я его не повторил хорошо. «Мертвые души»? И «Мертвые души» не хочу. О, Лермонтов! Буду писать о Лермонтове: «Лермонтов родился в 1814 году...». Стоп! Никто вас не спрашивает, когда он родился, спрашивают вроде бы совсем о другом – о романе «Герой нашего времени». «Роман Лермонтова “Герой нашего времени” говорит о...». Стоп! Еще раз повторяю: читайте заголовок! «Композиция и художественные особенности романа “Герой нашего времени”». Вот о чем, оказывается, надо писать. Не о чем он написан, а как написан!..
Итак, второй пункт нашей памятки говорит: прежде чем начинать писать, внимательно вникните в поставленную перед вами задачу, прочтите самую тему сочинения, заголовок его.
III
Видите, раньше чем писать, надо думать и думать. Вот теперь и подумайте, внимательно прочтя заголовок: а какую идею, собственно, вы будете защищать? Ну, хорошо, в сочинении «Приемы характеристики Толстого» главная идея уже по определению ясна: Толстой показывает разносторонние связи героя с миром и предельную правду его характера, – и на отношениях героя к другим людям, и к войне, точнее, к двум разным войнам, к природе, которая сопутствует ему всюду... Тут все ясно. Ну а если тема будет, предположим, «Евгений Базаров» – какую мысль вы будете защищать? Чем вам симпатичен, чем антипатичен этот герой, в какой мере созвучен нашему времени? Придется каким-то уголком сознания отметить и это: какова основная мысль вашего сочинения, к какому заключению вы хотите ваше сочинение привести?
Вот вам и третий пункт памятки: прежде чем начать писать, определите, какова же основная идея вашего сочинения.
IV
Вот о чем вы думаете дальше: к какому типу относится ваше сочинение? Дело в том, что существует 4 типа сочинений, и каждый тип требует своего подхода. Рассмотрим каждый из них.
Вот, например, только что кончили мы разговор о комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Есть четыре темы – чтоб внимательно их обдумать дома. Темы такие:
1. Нравы фамусовской Москвы.
2. Софья Фамусова.
3. Чацкий и декабристы.
4. Чацкий и Молчалин.
Сравним 1-ю и 2-ю темы. Сразу видно: первая заключает в себе широкое обобщение, вторая – конкретный факт (или конкретный характер, как хотите).
Возьмем первую тему. Какая опасность нас подстерегает? Она на поверхности, эта опасность: ограничиться общими словами, ничего конкретного не сказать.
А вы сразу ограничьтесь конкретным. Возьмите три-четыре конкретные черты, больше не надо, и внимательно их рассмотрите. Первое, конечно, – барский, крепостнический уклад жизни. Здесь и небрежное барство Фамусова (в работу вас, на поселенье вас...), и жаркий спор о количестве душ у Чацкого, и знаменитые «Зефиры и Амуры»... Второе – вопиющее невежество, не правда ли? После этого – что хотите: или галломанию, или желание «поподличать».
Важен последний пункт, третий или четвертый, – вы согласитесь, что он обязателен: круговая порука фамусовской Москвы против всякого инакомыслия, почти инстинктивная, как в волчьей стае, ненависть к чужаку. Итак, вступление, 3–4 пункта основного материала, заключение – все! Вы благополучно раскрыли первую тему.
Рассмотрим вторую тему. Какая опасность нас подстерегает? Уж очень узка!.. А мы об этом и думаем: на какое обобщение работает данный факт? Только что говорили о конкретном, сейчас – об обобщении. Характер у Софьи нелегкий, признаемся. И умна, и независима (Хочу люблю, хочу – скажу), и разочарование в любимом переносит с достоинством... А с другой стороны?.. Ведь слух о сумасшествии Чацкого разносит она. Значит – и это есть! Кто же она Чацкому – друг, враг? Вот вам и обобщение: до каких же высот уже поднялась русская литература в лице Грибоедова, если
создает такой неоднозначный, сложный женский характер после всего, что предлагала она в XVIII веке (та же Софья у Фонвизина или бедная Лиза у Карамзина). Хотите другое обобщение – о женщинах вообще, например? Пожалуйста!.. Но важно, чтоб мысль ваша была доведена до конца и доказана.
Итак, обобщающие темы мы конкретизируем, конкретные – по возможности обобщаем. Переходим к 3-й и 4-й темам.
Что их объединяет между собой? И там, и здесь союз и, знаменующий некое сравнение: в 3-й теме конкретное (Чацкий) и общее (декабристы), в 4-й теме – два конкретных характера.
Берем третью тему: «Чацкий и декабристы». Как вести сравнение? Перед нами две возможности: рассказать об общем (декабристы), а потом о Чацком и сравнить: что их объединяет? Но можно сделать иначе: и общее, и частное сразу разделить на одинаковые пункты и сравнение вести по этим пунктам. Как правило, предпочитают второе; и правильно делают – получается динамичнее.
Вспоминаем первый тип сочинений. Что конкретное можем мы сказать о декабристах? Прежде всего – ненависть к произволу и к крепостному праву, готовность к высокому гражданственному служению. Есть это все в речах Чацкого? Еще как! Да и не только в речах, но и в поведении – вспомните хотя бы его связь с министрами, потом разрыв с ними, так всполошивший Москву! Вспомните его слова прислуживаться тошно. Является Чацкий членом освободительного союза или нет – этого мы не знаем, но во всех его обличительных речах звучит голос тех людей, которых позднее назовут декабристами. Это во-первых.
Второе – то, чего не понял гениальный Пушкин, – должен же, дескать, Чацкий знать, это Пушкин говорил, с какими ничтожествами он разговаривает. Но декабристов всех без исключения объединяло одно: программа нравственного совершенствования общества, а в уставе Союза Благоденствия так прямо и было написано: «Всякий член Союза должен во всяком месте по силе своей унижать порочных, презирать ничтожных и возводить добродетельных людей...». Вот Чацкий и занят этим: обличает порок, восхваляет добродетель. Не от своего имени делает он это. Недаром он в друзьях особенно счастлив, – от имени друзей, стоящих за его плечами.
И третье. Мы с ужасом узнавали в свое время, что на допросах по делу декабристов было названо слишком много имен. Декабристы были очень неопытны в политическом смысле; будучи благородны, ждали благородства и от следственной комиссии тоже, доверялись бывшим соратникам по Бородинскому сражению – Левашову, Бенкендорфу, – чуть ли не делом чести считали на прямые вопросы давать прямые ответы. А бывшие соратники приговаривали их к четвертованию, чтоб угодить царю. Так наращивался в России политический опыт: с мерзавцами говорят как с мерзавцами. Посмотрите теперь, как ведет себя Чацкий: он чуть ли не понаслышке только знает, что существует подлость. Жалуется – кому? – душа здесь у меня каким-то горем сжата... – Софье, которая его уже предала. Не может скрыть досады от Молчалина: Чины людьми даются, – а Молчалин рад, Молчалин поучает, Молчалин советы дает: К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам... Доверчивость неопытной, выставленной на обозрение и уязвимой души – вот что мы видим, т.е. и психологический склад Чацкого повторяет не видимых нами его друзей.
Почувствовали будущее свое сочинение, логическое и емкое?.. Оно сложнее, чем сочинение 1-го типа, но в своем стремлении к предельной конкретизации примыкает именно к нему.
Ну а четвертый тип – вы, конечно, уже угадали – будет перекликаться со вторым типом: вам потребуются обобщения. Даже одно, но главное: что дает нам право сравнивать эти две конкретности – Молчалина и Чацкого? В данном случае оно на поверхности: непременное соседство в любом обществе добра и зла, подлости и благородства, Молчалиных и Чацких. В любом обществе – хоть сегодняшние газеты читайте! Непременное сосуществование, и – не будем закрывать на это глаза – вовсе не с обязательной победой добра над злом, торжеством порядочности над непорядочностью. Кто одержал верх в комедии? Конечно, Молчалин. Единственный, кто не попался на глаза разъяренному Фамусову. Завтра придет со своими бумагами: Противуречья есть, и многое не дельно... Вы с сегодняшними Молчалиными не сталкивались? Они пострашнее.
Итак, вот над чем мы задумались: над тем, к какому типу относится сочинение, обобщение тяготеет к конкретности, конкретность – к обобщению. Это очень важно.
V
Вот когда пришло время писать наконец план сочинения. Как сказала бы гоголевская Коробочка: Ах, какие ты забранки пригинаешь! Очень вы не любите писать план!
А между тем он у нас уже написан. Может, и не записан, но готов, – вы приглядитесь. Пока мы разбирались с типами сочинений, он у нас уже составился.
Сначала мы думаем о заключении: к какой основной идее подведем наше сочинение? Определив тип сочинения, легко расставим пункты плана. Подумаем над вступлением: с какой мысли нам выгоднее сочинение начать? План готов.
И вот тут, когда мы все это делаем, нас и ожидает некая хитрость: постарайтесь так расположить весь свой материал, чтобы работа над каждым пунктом плана заключала примерно одинаковое количество материала и требовала хотя бы приблизительно одного и того же времени. Условно введем такое понятие – «единица времени»: каждый пункт плана – это одна «единица времени». Зачем это нам нужно?
Что нас зачастую губит? Совершенное неумение владеть своим временем. Вот на это и нужна основная тренировка.
Ведь у нас как получается? Раскачиваемся, мучаемся, а ничего не идет, хоть плачь. Только начнет работаться – а тут, глядишь, сочинения отбирают, время ушло... Или наоборот: так хорошо началось, а потом заело – и сидишь, смотришь с тоской на окружающий мир, и хоть бы одна идейка!..
И вот для предотвращения всех этих бед нам и нужны равные «единицы времени» и так называемый хронометраж.
К этому и переходим.
VI
Предположим, ваш план был таков:
I.
II.
1.
2.
3.
III.
На сколько равных «единиц времени» мы его разобьем? На три? Ни в коем случае. Думаем вместе. Пункт I у нас существует, так? Одна единица. А пункт II? Да его же нет, он – как то яблоко, которое мы, в первом, что ли, классе делили на три части. Там целых три «единицы времени» – 1, 2, 3. Уже четыре «единицы времени». Ну и пятая «единица» – заключение, так? Вот он каков, наш план:
I.
II.
1.
2.
3.
III.
Итого 5 «единиц времени».
Или возьмем другой план, посложнее:
I.
II.
1.
а)
б)
в)
2.
3.
а)
б)
III.
Сколько в нем «единиц времени»? Подсчитаем, не поленимся. |
